ПМ

 

 

 

Как-то после вечернего бурного то ли отдыха, то ли просто посиделки-расслабухи отлучаясь по своим нуждам, командир звена капитан Угрюмов Анатолий Геннадьевич осознал, что у него кобура есть, а вот содержимого – нет. А если более понятно сказать, при этом не матюгнувшись, пропал пистоль девятого калибра, по народному «Макар», а если еще точнее: ПМ – пистолет Макарова.

Он утром это окончательно осознал, потому что было все перерыто вверх дном в комнате, где он жил и давал отдых своим костям. Но друга и товарища, которого всегда брал с собой, нигде не было. Ему казался солнечный день слишком жарким и липучим, все его раздражало и жалило, как эти солнечные лучи, а тут еще и мухи…

В такую жаркую годину весь личный состав пытался отлеживаться на своих койках под «кандером», по-научному называемым кондиционером БК-1500, охлаждающим сухой и жаркий воздух Кунарской долины, куда и входил военный аэродром Джелалабада. Когда заходили в комнату из уличного пекла, становилось на душе не так кисло. А кинув кости на кровать и прикрыв веки, хотелось не только мечтать, а еще и вздремнуть. Сон сам приходил, и отогнать его было не так-то просто.

Но Анатолию Геннадьевичу было не до блаженства. Его мысли по-прежнему не хотели заходить в далекие дебри человеческого сознания. Каждый из друзей советовал своё. Одни говорили, сходи, мол в женский модуль, вроде бы туда ходил за огненной водой, другие направляли в «кантин», по нашему магазин, что был возле КДП (командно- диспетчерского пункта). Намекали, возьми за жабры Саида, хозяина этого «кантина» или дай ему бакшиш (подарок), пусть вернет утерянное.

Но Геннадьевич напрягал мысли и не мог вспомнить даже какой-либо фрагмент похода в «кантин». Значит, логика говорила сама за себя, не было похода в духовскую зону за недостающей дозой «Русской». Этот невысокого роста афганец продавал все, вплоть до атомной бомбы. А за русскую водку и разговора не было – плати и бери, но ночью дороже. Наглость порой зашкаливала умственные пределы. Ему не раз били морду советские пилоты за эту наглость, он жаловался нашим начальникам, но проходило время и все становилось на круги своя. Одним давай разрядиться, а другому поживиться на уставшем от войны «шурави».

Но, как ни крути, а «Макар» все-таки куда-то делся. От одной этой мысли Анатолий ходил сам не свой. А здесь еще и отпуск намечался, да и звание, четыре маленьких звездочки, можно поменять за боевые заслуги на одну большую. К тому же и на орден отправили…

Шило в мешке не утаишь – слухи начали расползаться, все шло как-то наперекосяк. Бабка родная сказала бы: «Толенька, это все кто-то тебе поделал, а не то – чертовские навороты. Нужно молиться». Эта мысль улетела, как случайная муха.

Надо отдать должное – начальник штаба эскадрильи молчал и прикрывал, сколько мог. Но потом сказал: «Батенька, а вдруг проверка (а они были частыми, как ни крути) и что мне потом говорить, как оправдываться? Полетят, черт дери, звездочки со всех – это в лучшем случае. Скажут, знал, сукин сын, и ничего не предпринял. Да еще найдутся и «шестерки» – люди, которые не летают (в штабе на КП сидят), а от безделья у них наблюдается очень сильная внимательность к происходящему. Им делать нечего – сдадут, как пить дать. Да еще добрешут своё и что тогда? За такое происшествие точно по головке не погладят. Даю тебе, Толя, еще сутки, ну а потом сам докладывай за себя, что придумаешь».

К вечеру мужики все-таки заставили снять стресс. Чему бывать, того не миновать, и «нурсик» (защитный колпачок с реактивного снаряда С-5, в который входило 50 грамм по первый обводочек и 75 граммов под самый край), пошел как по маслу. И точно, дневное напряжение как-то снялось, а накопившаяся усталость ушла на второй план. Мозги расслабились и выдали на-гора новость: «Ни в какие женские модули и в «кантин» комзвена не ходил!» Он это точно вспомнил. А ноги сами понесли в то место, где и был «посеян» пистолет Макарова.

Это было место всеобщего паломничества, тем более ночного. Я думаю, не нужно углубляться и конкретизировать то, что было придумано еще в далеком Риме. А навел на след его же борттехник. Он был из всей гоп-компании наиболее трезвым – ему, чтобы дойти до определенного веселого состояния, нужно было принять на грудь в два раза больше. Ну а ежели «бражульки», то не меньше ведра. Во-первых, он был и ростом и весом копия Ильи Муромца, картина с изображением которого висела в их модуле, только без бороды. А когда Геннадьевич страдал от потери, Михалыч был на полетах и этого страдания не видел.

Но прежде всего, как ни крути, нужно убедиться, что он именно здесь покоится. А чтобы взять в руки, нужно его выловить. Ведь без него, пистоля, счастливой жизни не сулило, тем более, эта новость разнеслась по гарнизону с такой быстротой, что не нужно было никому наверх и докладывать.

Факт был налицо, о чем Анатолий Геннадьевич, придя к командиру полка Петру Витальевичу, только лишь констатировал, нагнув при этом голову ниже колен. Его уже не удивил голос дневального, когда тот доложил, что на беседу приглашается еще и к начальнику политотдела полка. В политотделе он провел самые тяжкие, наверное, в своей жизни сорок минут. Вынырнул из кабинета начпо словно из бани.

Ответ был один и обсуждению не подлежал – найти «Макара» в кратчайший срок, а иначе не видать ни наград, ни званий, а тем более отпуска. Хуже всего, как сказал начпо, будет рассмотрен вопрос о пребывании командира звена капитана Угрюмого Анатолия Геннадьевича в рядах КПСС. В лучшем случае будет строгий выговор с занесением в личное дело. А без партии, тем более в боевых условиях, о какой карьере мечтать? Гляди, еще и в авианаводчики отправят на перевоспитание. А погибнуть смертью храбрых в горах Афгана, искупив тем вину, содеянную по неосторожности на вечерней посиделке, как-то не хотелось.

Поскольку Анатолий не привык сдаваться, был настойчивым и упрямым, он с новым рвением продолжил свою работу. И вот удача – вынырнул пистолет, но не советского производства, да еще и какой-то дамский, необычный. Кто говорил – немецкий, кто и французский, а для Геннадьевича это было еще одно испытание на прочность и выдержку.

Конечно же, находка пошла в его личную коллекцию. Намеки были, да и начали догадываться летчики, что Толян стал какой-то не такой. Все приговаривал: «Я вам еще покажу Кузькину мать!» Вот только, как Хрущев в своё время, не снимал свои летные ботинки и не барабанил ими. Но на этом вся ненависть иссякала и, как по команде, он изнутри замыкался.

А там еще «патроны» сверху давят и давят: говорят, мол, показывай свой исторический результат! И работа снова закипела, еще с большим усердием. Нужно было доказать не им, а самому себе: «Черт дери, ведь нашел ствол, да еще какой! А свой табельный запропастился».

Дехкане стали как родные братья, каждый предлагал даже большой «бакшиш», чтобы удобрение привозил только своим, признающим советских, а не по договоренности. Знали, что после такого обильного внесения удобрения будет урожай высоким. Будь то кукуруза или сахарный тростник, или что еще там. Анатоль сопел в две дырки и делал уже профессионально и заправски это дело, не боясь ни духов, ни черта. Он сам того не осознавал, что обустраивал городок, очищая выгребную яму.

К концу второй недели, на поле очередного дехканина – друга шурави (русского), он случайно увидел в этой всей грязи что-то похожее на ПМ, ей богу! Да и внутренний голос подсказывал: «Проверь, браток, не ленись, толкни ногой». Это был слипшийся клубок грязи, а при толчке ногой из него вывалился и показался на свет пистолет Макарова. Анатолий глазам своим не верил – что за наваждение: за две недели четвертый пистолет и третий одной и той же серии – из макаровских.

Не веря чудесам, он взял эту находку, по намеченной схеме отмыл от нечисти, отдраил; правда, запах, как и с предыдущими, оставался специфическим и характерным. Но после обработки авиационным топливом, то есть керосином, можно уже было уверенно, не стесняясь, держать его в руках. Что греха таить: заевший автомат из серии Калашникова разбирали и на ночь ссыпали в ведро с керосином все запчасти. А на утро автомат становился как новенький и уже больше не хандрил. Правда, это было не так уж и часто. Нам передавали заменщики, которые никогда не чистили его, мы передавали новым заменщикам и тоже не чистили. А уж у кого и когда заклинит, не угадаешь. Это тебе, брат, техника!

И вот теперь, присмотревшись к номеру, убедился – да, это был его родной ПМ, пистолет Макарова, с которым он все время выполнял боевые полеты.

Было после этого еще одно рвение – очистить эту, хранящую всякие тайны, яму, надеясь что-нибудь еще выловить. Сами знаете, азарт – штука неописуемая, здесь тебе не до запаха и других негативов, а хочется все больше познать чего-то интересного. Но быстро остыл: все-таки тянуло в небо, душа рвалась на боевые, да и друзья в звене соскучились по батьке.

Пистолет, как ни странно, был выловлен не в том месте, где КЗ капитан Угрюмов сидел в то злополучное, хмельное и темное время, когда на небе можно было выловить в джелалабадском небе не одно созвездие из знака Зодиака.

И вот здесь начинается картина Репина «Приплыли» или Саврасова «Не ждали»…. Выловленные ранее стволы оказались табельным оружием тех же начальников, которые его «пытали», воспитывали и стыдили прилюдно на построениях. В то время Анатолий принципиально не пошел по более простому и легкому пути – скрыть свою пропажу.

Конечно же, выкрутиться можно было легко и просто – заказать разведчикам новый ствол и перебить номера, при этом выставив на стол за работу пару бутылок русской водки, на «крайняк» – чистого спиртика. Разведчики по просьбе летчиков могли достать и черта лысого, а не только какой-то там ПМ. Так делали некоторые, в том числе и те вышеупомянутые субъекты – командиры, начписты и воспитатели, которые выкручивали руки несчастному командиру звена Угрюмову Анатолию Геннадьевичу, зная при этом, что у самих-то рыло в пуху. Сильной огласки Геннадьевич не делал, но все догадывались и в гарнизоне шептались, как старые бабки, что найденные пистолеты принадлежали этим большим руководителям.

После длительной беседы Анатолию отправили документы как на орден, так и на вышестоящее звание в связи с героическим поступком – не только нашел пропажу, а еще и сделал при этом неоценимую пользу джелалабадскому летному гарнизону. И все это подкрепили, за молчание, внеочередным краткосрочным отпуском, причем не как всех на десять суток, а на целых пятнадцать деньков с выездом к своей семье и родителям. Разрешили при этом опоздать, но не более двух дней – авось, все и забудется с его отсутствием.

Орден он получил, но кто его знает – за этот случай или уже от ранее отправленного представления. Отпуск, как и полагается, отгулял на славу, пролетел словно два дня. Только приезд запомнился и отъезд, а вот со званием пролетел «как медный таз над Парижем». По приезде все улеглось и забылось, но при очередном застолье друг друга предупреждали – идешь в «злачное место», не потеряй ствол как …

Сколько бы времени ни прошло, но такое не забывается и вспоминается с улыбкой на устах. А сколько после этого случая родилось анекдотов, приколов не только среди летного состава – знает лишь Всевышний. Главное, что Анатолий Геннадьевич приехал со своим звеном в ДРА (Демократическая Республика Афганистан) и вернулся с ним в Союз, с живыми и здоровыми подчиненными. С особенным джелалабадским загаром.

А то, что случилось, осталось как очередная яркая история пребывания ОКСВА (Ограниченный Контингент Советских войск в Афганистане) на этой исламской земле. Как напоминание о том, что летчики не только летали и выполняли боевые задачи, но и «чудили без баяна».

А представьте, если бы комзвена взял да и очистил до конца выгребную яму, что смог еще бы найти, а? Не зря некоторые ниже рангом командиры почему-то опускали голову при встрече с Анатолием Геннадьевичем.

Рассуждая о войне, приходят в голову такие мысли, что лучше было бы больше таких историй, которые вызывают смех товарищей, нежели боевые потери, которые диктовала война. Еще с Отечественной войны говорили наши отцы и деды – кому война, а кому мать родная. Кто непосредственно участвовал в боевых действиях, а кто командовал из хорошо укрепленных командных пунктов, не стесняясь руководить даже из женских модулей. Хуже того, были и такие, кто продавали «душманам» оружие и боеприпасы. Слава Богу, у нас таких не было.

Сейчас уже не секрет, что не только оружием торговали, а еще и продавали разработанные боевые операции, которые впоследствии не имели большого успеха. В то время бытовало такое мнение: или «духи» (душманы) шибко грамотными ставали, или им на ухо нашептывал все подробности какой-то «ангел» из штаба «шурави».

Но жизнь идет, некоторых участников этой истории нет уже в живых. Время неумолимо уносит нас все дальше и дальше и отсчитывает каждому свое время пребывания на этой грешной земле.
Пухом пусть будет им всем земля! Афганистан же был и останется частью нашей истории, какой бы ту войну не считали. И мы все эти годы несем ее в своей душе и храним в памяти.

Сумы – Джелалабад 1986 – 2014гг

ДО ВЗЛЕТКИ

Еще немного, до взлетки дотяну,
Но, жаль, движок другое напевает.
Я верю, я надеюсь – я смогу,
За нас Всевышний судьбинушку решает.

РП сказал: «Ты с ходу заходи,
«Таблетка» ждет «трехсотого» с надеждой».
А, черт, войну ты эту подери…
Я захожу, как будто бы успешно.

Движок не выдает ни «джоулей, ни сил»,
Перед посадкой «спомпажировал», конечно.
А раненый водицы все просил,
Тянулось время, медленно, как вечность…

И вот шасси коснулися земли,
С дымком колеса побежали по бетонке.
Секунды, брат, теперь не торопи –
Хирурги сделают свою работу четко…
Апрель 1986г Джелалабад

Учасник бойових дій в Афганістані
Володимир ЩЕГЛОВ.

Продолжение следует

 

Джерело

: http://krasnews.at.ua